Второе письмо
Автор
Сообщение
| Второе письмо
Рассказ Алексей Викторович был главным редактором популярного журнала. Несколько лет назад я работала в этом журнале корреспондентом. Однако, поменяв работу, я не потеряла связи с бывшим шефом, и наше общение из делового русла постепенно перетекло в русло дружеское. Он был человеком тактичным, внимательным и гостеприимным. Я заглядывала иногда в родную редакцию под конец рабочего дня, и, надо признаться, Алексей Викторович всегда был рад меня видеть. Тем вечером я встретила его случайно. - Дорогая моя! – обрадовался он. – Что-то давно тебя не видно! Куда ты пропала? Алексей Викторович широко улыбался и вопросительно смотрел на меня. Я начала было оправдываться, но он не стал меня слушать, купил коробку конфет и сказал: - Если ты не занята, мы могли бы вместе попить чайку. Заодно расскажешь мне о своей новой работе. Я как раз была не занята, поэтому с радостью приняла его приглашение. Гостиная Алексея Викторовича была просторной и светлой. Книжный шкаф был до отказа забит книгами, в центре комнаты стоял круглый стол, на котором лежали два вскрытых конверта и два листа бумаги, исписанных какими-то каракулями. Бумага была потрепанной и пожелтевшей от времени. - Я как раз перечитывал их, - сказал Алексей Викторович и взял один конверт в руки, намереваясь устранить беспорядок. - Ваши старые письма? – поинтересовалась я. Он как-то странно посмотрел на меня, положил конверт обратно на стол и со вздохом ответил: - Не мои. Чужие. Точнее, одно было предназначено мне, а второе я вообще не должен был читать. Меня просили передать это письмо одному человеку… А впрочем, это старая и долгая история. Я была благодарным слушателем и всегда с большим удовольствием внимала повествованиям о минувших временах. Порой они захватывали мое воображение настолько, что мне казалось, будто я живу вместе с героями этих историй, думаю их мыслями и чувствую их чувствами. Алексей Викторович прекрасно знал это. - Но ведь вы никогда не читаете чужих писем! – начала я с нотками осуждения в голосе. - Ладно тебе! – грустно улыбнулся Алексей Викторович. – Так и скажи, что хочешь узнать, в чем дело. Вообще-то я никому еще об этом не рассказывал. Немногие смогли бы это понять. Но тебе, пожалуй, расскажу. Двадцать лет назад к нам в редакцию пришел молодой фотограф. Ему было всего 19 лет. До этого он работал в какой-то дешевой газетенке и, как он потом говорил, вообще не надеялся, что его могут принять на работу в такой журнал, как наш. А у нас к тому времени как раз возникли проблемы с нашим фотографом, кроме того, парнишка, несомненно, хорошо разбирался в этом деле, поэтому мы приняли его без размышлений. В редакции он нравился всем: всегда отзывчивый, дружелюбный, веселый и рассудительный. Таких людей мало, поверь мне. Конечно, тогда я еще не был главным редактором, но Иван фактически находился в моем подчинении. Может быть, только поэтому мы не стали закадычными друзьями. Девчонки бегали за ним толпами, но он не обращал на них внимания. Говорил: «Пустые расфуфыренные куклы!» Он мечтал встретить девушку умную и понимающую. И однажды он встретил такую. Или думал, что она такая. Тем не менее, Иван любил ее как никого на свете. Или думал, что любил. Была еще одна женщина, о которой он мечтал всю свою жизнь, которая постоянно ему снилась и о которой он каждый вечер молился Богу. Это его мама. Когда Ивану было 11 месяцев, отец украл его у матери. При рождении малыша назвали другим именем, но, похитив мальчика, отец подделал документы и изменил имена. Он уехал в другой город, но вскоре ребенок стал ему мешать и мужчина сдал его в детский дом. Мать мальчика, пережив трагедию и не дождавшись никакой видимой помощи от местных правоохранительных органов, сама начала искать своего сына. Безрезультатно. Она нашла только следы бывшего мужа, которого давно убили в какой-то мафиозной разборке. Через пять лет она родила еще одного сына. Тем не менее, поиски она не прекратила. И наконец нашла его. Однажды зимой она со своим младшим сыном отправилась к Ивану. Алексей Викторович замолчал и глотнул чаю - Они встретились? – осторожно спросила я. Он опять кинул на меня странный взгляд и опять вздохнул. - Встретились. Но слушай дальше. Иван рос в детском доме, с раннего возраста увлекался фотографией и мечтал найти маму. Он искал ее всюду, он спрашивал о ней всех. Мало кто мог ему помочь. Но он не сдавался. В один прекрасный день ему в руки попала ее фотография. Он сделал из нее портрет. Наконец он выяснил, что случилось и почему он оказался в детском доме. Он выяснил адрес матери и вот однажды зимой, ему было тогда 24, он сел в машину и отправился к ней. Город, в котором она жила, его родной город, находится в 500 километрах от нашего. Дорога была пустой и темной. Иван ехал на высокой скорости, но осторожно. Он хотел как можно быстрее встретиться с мамой. Будто несколько часов могли что-то изменить после 23 лет разлуки. Вдруг, на крутом повороте, навстречу ему выскочила машина, которая тоже неслась на огромной скорости по его стороне дороги. Алексей Викторович опять замолчал и потеребил уголок конверта. - В той машине были два пассажира. Я не знал, кто они. Мужчина и женщина скончались на месте. Иван… Иван выжил. У него была тяжелая травма головы, переломаны кости, левая половина тела была полностью парализована, а лицо изуродовано до неузнаваемости. Но разве лицо теперь имело какое-то значение? Лицо вообще имеет значение только на обложке журнала, да и то не всегда. Оно само как обложка – обложка человека. И хорошо, если то, что скрывается за яркой обложкой, не лишено содержания. Хорошо, если лицо является отражением человеческой сущности. Кости срослись, но не двигались. Мозг работал нормально, но Иван видел одним глазом, слышал одним ухом, дышал одним легким, у него функционировала только одна почка. Никто не верил, что он протянет долго, но на его изуродованном лице было написано непреодолимое, неумолимое желание жить. И он жил. Я был с ним, когда в палату вошла та девушка, которую он любил. Я уже собирался выйти, чтобы они могли побыть вдвоем, но… Девушка подошла к кровати. Она первый раз видела Ивана после аварии. Первый и последний. Ее миленькое личико исказилось страхом и, наверно, неприязнью или даже отвращением. Она развернулась и убежала. Больше она не появлялась. Я посмотрел на Ивана. Одна-единственная огромная слеза скатилась по его виску. Он понимал, что она, эта девчонка, испугалась не за него – за себя. Может быть, за то, что мужчина, которого она, наверное, все-таки не любила, был теперь недвижимым и немым уродом. Я устроил Ивана в частную клинику и все свободное время проводил с ним. К нему постепенно возвращалась речь и правая рука начала немного шевелиться. Но это был весь прогресс на его пути к выздоровлению. Он все еще был живым трупом. Постоянные капельницы, уколы, терапии – ничего не могло в целом улучшить его состояние. Многие, наверно, удивлялись, почему он до сих пор не умер. Да потому, что он хотел жить! Ему нужно было жить. Он начал работать рукой. Он постоянно шевелил пальцами, пытался держать различные предметы. Было очень трудно, рука не слушалась, но постепенно он делал успехи. Он пытался говорить. Сначала это было просто мычание, но он старался. Наконец, у него стали получаться слова. Конечно, во рту – словно каша, сложно было что-либо разобрать. Однажды Иван попросил бумагу и ручку. Он хотел научиться писать. Я подолгу просиживал у его кровати, выводя буквы вместе с ним. Он, как ребенок, радовался каждой получившейся букве. Но состояние его стало резко ухудшаться. Он все реже бывал в сознании. Врачи не пускали к нему. Однажды вечером я был дома и уже собирался ложиться спать, как вдруг раздался телефонный звонок. Звонили из больницы. Медсестра сказала, что Иван пришел в себя и просил, чтобы я немедленно принес ему два конверта. Когда я пришел, он взял бумагу и ручку и попросил меня не уходить, пока он не допишет. Он очень долго и старательно выводил буквы на одном листе, затем на другом. По его просьбе я положил листы в конверты, запечатал их и отдал ему. На одном конверте он написал адрес и имя женщины, которой было предназначено письмо. «Пообещайте, что отдадите ей этот конверт лично в руки», - едва слышно проговорил он, протягивая мне письмо. Я пообещал. Тогда он отдал мне другой конверт, неподписанный. «Это Вам, - сказал Иван. – Прочитайте, когда я умру». Мне было страшно слышать эти слова. Но он не дал мне ответить. «Не говорите ничего, - голос его был хриплым, слова – едва различимы. – Уходите. Уходите сейчас же!» Я вышел из палаты. Всю ночь я сидел в приемном покое, держа конверты в руках. Утром Иван умер. Он знал, что умрет. Алексей Викторович опять замолчал. - Я долго не решался распечатать письмо, - наконец сказал он. – Долго сидел за столом, глядя на чистый конверт. Вот это письмо. Он протянул мне пожелтевший лист бумаги, исписанный корявым, но старательным почерком. «Алексей Викторович! Спасибо Вам за все. Спасибо за то, что Вы были со мной все это время. Спасибо, что Вы пытались вместе со мной выжить. Я всегда считал Вас своим начальником, но теперь, когда я здесь и рядом никого, кроме Вас – теперь я понимаю, кто был мне другом. Нет, не другом – Другом. Жаль, что мы начинаем ценить Жизнь и окружающих нас людей только тогда, когда посмотрим в лицо Смерти. Это неправильно. Так не должно быть! В свете фар, за какое-то мгновение, я заметил прекрасные глаза и безумно красивое лицо женщины, сидевшей в машине, которая врезалась в мою. Это лицо было искажено страхом. Я помню ужас, застывший в этих глазах. Интересно, мое лицо и глаза были такими же? Мне теперь кажется, что лицо, изуродованное физически, не настолько ужасное и вызывающее жалость или сочувствие, как лицо, изуродованное страхом приближающейся смерти. Я знаю, для чего я жил все это время с момента аварии. Но я теперь уже никогда не узнаю, зачем я жил на этой планете». - Я много раз перечитывал это письмо, - продолжил Алексей Викторович, когда я вернула ему листок. – Я не могу сказать, зачем он прожил свою недолгую жизнь. Я не могу сказать, зачем живет каждый из нас. Я искал ответ на другой вопрос. Что давало ему силы жить после аварии? Я нашел ответ. Здесь. Он протянул мне второе письмо. «Милая моя, дорогая моя, моя любимая Мамочка! Я все знаю. Я знаю, как Ты переживала, как Ты искала меня. Когда я был маленьким, я выучил молитву. Я молился каждый вечер и просил бога только об одном – чтобы он вернул мне Маму. Но он меня не слышал. А может, бога и вовсе нет? Я нашел Твою фотографию. Я сделал из нее портрет и повесил его в своей комнате. Каждый день я смотрел на Твое цветущее молодое лицо, озаренное солнечной улыбкой. Оно безупречно! Каждый день я видел Твои добрые, смеющиеся голубые глаза. Как бы мне хотелось хоть раз взглянуть в эти глаза! Как бы мне хотелось хоть раз обнять Тебя и поцеловать! Нет, не раз! Я бы остался с Тобой навсегда! Мамочка! К сожалению, я никогда уже не увижу Тебя. Теперь, когда я нашел Тебя, жить мне остается считанные часы. Я не знаю, кто меня убил, и это не имеет для меня значения. Я жив сейчас только для того, чтобы Ты узнала: никогда и никого на свете я не любил так, как я люблю Тебя». - Ты понимаешь? – спросил Алексей Викторович, когда я дочитала. – Понимаешь, что заставляло его жить? Я молча кивнула. Я понимала. Алексей Викторович положил оба письма в конверты. - Но ведь Вы должны были передать это письмо ей. - Я сразу же поехал по этому адресу. Там жили другие люди. К тому времени она уже умерла. - Но ведь Вы говорили, что они встретились. - Да, - вздохнул Алексей Викторович. – Однажды он все-таки увидел маму. Она была в той машине, которая врезалась в машину Ивана. <22.11.2005> _________________ ночь и тишина я слышу каждую звезду |
Грустная история....  но мене понравмлось |
Страница 1 из 1
| |
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах Вы не можете вкладывать файлы Вы можете скачивать файлы |