Михаил Щербаков
Автор
Сообщение
| Нравится. Он, конечно, не совсем поэт - скорее, бард. К прославленным гениям словесности не относится.
Но вот, почитайте-ка его тексты, товарищи поэты и поэтессы. Как до Китая раком, однозначно. Если талант есть - это заметно. --------------------- Когда я был помоложе, Я тоже имел коня, Врагов наживал в соседях, И дамам дарил цветы. И дамы, конечно, тоже Засматривались на меня, Точь-в-точь, как теперь на этих Засматриваешься ты. О боже, боже... Теперь времена иные, И сам я уже в годах. Мне лошади безразличны, Как, впрочем, и всякий зверь. А ты молода и ныне, И эти - на лошадях - Уж тем тебе симпатичны, Что держатся чуть резвей. И все это так понятно - Ты хочешь иметь успех. Ты вся еще в полном цвете Своих двадцати восьми. Мне даже слегка приятно, Что ты на устах у всех, Но мне неприятны эти - С цветами и лошадьми. О боже, боже... Не скрою, порой уместны И ревность, и непокой. Страданье дает прозренье, В прозрении - благодать. Но я-то почти у бездны, До края подать рукой. Не долги мои мгновенья, И некогда мне страдать. Поэтому, пусть в ответе За все остаюсь я сам, Но ненависти и страсти В себе я не заглушу. И если назавтра эти Еще раз прискачут к нам, Я их разорву на части, А лошадей задушу. О боже, боже... --------------------- Итак, друзья, какие будут мнения? Пришла пора начать без промедления. Сегодня же я должен наши выводы Представить королю для общей выгоды. А он в делах военной безопасности Всегда вникает в мелочи и частности, Поэтому держитесь беспристрастности, Секретности, конкретности и ясности. Войны, конечно, нет, и не предвидится, Но так писать нельзя - король обидится. Напишем, не утратив должной смелости, Что есть война, и войско наше в целости. Плевать, что мы цивильные чиновники - В бумагах мы - всесильные полковники. Напишем, что приложим все умение, Чтоб разогнать машину наступления. Машина никакая не завертится, Но так писать нельзя - король рассердится. Напишем, что в виду решенья твердого, Мы выступаем завтра в полчетвертого. Мы в тактике не смыслим и в баллистике, Зато весьма натасканы в лингвистике. И главный фокус в том, что мы действительно Решенье соблюдем неукоснительно. А войско пусть ведет, кто побездарнее - Мы выступим прекрасно и без армии. А чтоб поднять значенье марша нашего, Присвоим мне, к примеру, чин фельдмаршала. Известен я и ревностью, и честностью. Нельзя пренебрегать такой известностью. Король мне доверяет, как родителям. Я буду вам отменным предводителем. В итоге, не творя вреда родной стране, Мы высадимся где-нибудь на острове, И там, перемежая труд веселием, Мы станем заниматься земледелием. Отваживать туземцев от язычества И ждать, когда помрет его величество, Или когда он спятит окончательно, Что более вероятно, но менее замечательно. --------------------- Затем же, зачем рыжий клоун - рыж, Жених твой тебя предпочтет вдове. Затем же, зачем на земле - Париж, Ты будешь безвыездно жить в Москве. Ты черную должность ему простишь, И замуж без слов за него пойдешь. Постольку, поскольку щебечет стриж, Ты будешь примерной женой. Ну что ж. Ты въедешь в одну из больших квартир, Где сможешь в избытке иметь всего. И станешь там чистить его мундир, И орден, и штатский костюм его. Доходными будут его труды, И в праздник, решив отдохнуть от дел, Он сядет кутить от богатой мзды, Затем же, зачем белый клоун - бел. Участвуй в веселье, пирог готовь, Столы накрывай, развлекай гостей, Но помни: в бокале с шампанским кровь И слезы мои - не пей, не пей! --------------------- Куплю билет в СССР, Возьму с собою револьвер, И всем на свете докажу, Что я революционер. В борьбе рука моя тверда, С врагами справлюсь я всегда, Но не пролью кровавых рек, Не беспокойтесь, господа! Мне нужен мир, а не потоп, Я не любитель скользких троп, Когда случается стрелять, Я целю в воздух, а не в лоб. Но слышите этот сигнал? Трубит горнист однорукий: Ту ту-ту-ту ту-ту ту-ту ту-ту Ах нет, поверьте, я не лгу, Я крови видеть не могу. Смертей желал бы избежать, И где возможно - избегу. Но совершить переворот Должны солдаты, а не сброд, А где солдаты - там стрельба, Народ иначе не поймет. А уж вождю закон велит Иметь особо бравый вид, Так вот, для вида, господа, Мне револьвер не повредит. Но слышите эту дробь? Барабанщик бьет одноногий: Ту ту-ту-ту ту-ту ту-ту ту-ту Но впрочем, что за разговор? Стрельба не метод, а позор, И револьвер сам по себе Символизирует террор. Чтоб не попрать моральных норм, Но дать народу свет и корм, Сниму шинель, надену фрак, И перейду на путь реформ. Долой войну, долой тюрьму, Перевороты ни к чему. И без солдат я обойдусь, И револьвера не возьму. Но слышите этот залп? Один другой и третий: Ту ту-ту-ту ту-ту ту-ту ту-ту Ах нет, уж видно не судьба. Как ни крути - опять пальба. И так не долго, черт возьми, И самому лишиться лба. Прошу прощенья, господа, Мой план - абсурд и ерунда. Снимаю фрак, сдаю билет, И не поеду никуда. Да и зачем бы мне в Москву, Когда я в Швеции живу? Уж лучше дома посижу, Или схожу на рандеву. Но слышите этот стук? Это строят помост на площади: Ту ту-ту-ту ту-ту ту-ту ту-ту --------------------- Мой несчастный друг, господин N.N., Не попасть тебе на скрижаль. Пролетит твой век, и забвенья тлен Поглотит тебя, как ни жаль. Не возник в тебе ни второй Вольтер, Ни, тем более, Робеспьер, А служил бы ты в юнкерах, мон шер, Офицер бы стал - пример. В тайном обществе словеса бы плел О монархии и добре. Ну а там, как знать, и войска бы ввел На Сенатскую в декабре. Проявил бы пыл, за других скорбя, Доказал бы, что гражданин. И тотчас же, враз - под арест тебя, В каземат тебя, в равелин. И тюрьма - не рай, и Сибирь - не мед, Но зато почет меж людьми, Что и век живет, и другой не мрет - Не в дворянстве суть, ты пойми. И мужик иной, хоть и вечный раб, Хоть и глуп и слаб, хоть и вор, А глядишь, восстал - да и стал сатрап, Косолап, кацап, но хитер. И казнят его, и ведут в острог, И в клочки его, и в кнуты. Но и он герой, только ты не смог, Только ты один, только ты. Не свергал столпов, не крушил кладбищ, Мимо войн прошел не задет. Проиграл бы хоть что ли двести тыщ Государственных - так ведь нет! И потомок твой, жизнь отдав борьбе, Образцом тебя не сочтет. И поэт других предпочтет тебе, И историк пренебрежет. Разгребать никто не пойдет руин, В коих ты исчез без следа. И только я один, как всегда один, Только я - один, как всегда. --------------------- Призвав решительность и строгость, Язык бахвальства отрубив, Я признаю свою убогость Перед величием других. И сколь бы тонко мне не льстили, Какой бы мне не пели вздор, Как джентльмен, свое бессилье Я пизнаю с тех самых пор, Когда мы новый мир построив, Причем, действительно с нуля, Произвели на свет героев, Каких не видела земля. Земля Не знает скорби горячей, Чем та, которую ношу В себе. А мой герой был скромный малый, Существовал по мере сил, Не познакомился с опалой, Но и фавора не вкусил. Юнцом не ползал по окопам, Не лазил к барышням в альков, Не эмигрировал в Европу Из-за незнанья языков. Был самоучкой по культуре, И по натуре - Робинзон, Чему в реальной конъюнктуре Едва ли сыщется резон. Когда кругом волненье тысяч И политический процесс, Кого ни тронь - Иван Денисыч, Куда ни плюнь - КПСС, Он размышлял об Эмпедокле, Читал Мессе, ценил Массне, И по зиме гулял в монокле, А по весне носил пенсне, От слабых легких ждал подвоха, Искал спасенья во враче, Я бы о нем не думал плохо, Если бы думал вообще. Земля Не знает скорби горячей, Чем та, которую ношу В себе. А так как я о нем не думал, Не посвятил ему труда, Не сделал шага, в ус не дунул, Не двинул пальцем, и тогда Вот и не стал он ни примером, Ни назиданьем, ни лучом, Так он и канул неприметно, Так он сгинул - не при чем. Так он и умер у вокзала В экспрессе, едущем на юг. Ах, почему в России мало Талантов авторских, мой друг? --------------------- Ничему не поверю, ничем не прельщусь, кроме этого звонкого чуда: Эта музыка дымом летит к облакам, перелетных лишая обзора. Эти звуки победно царят в вышине и бравурно слетают оттуда, По пути разрывая небесную ткань и рождая моря и озера. Прочь сомненья: я слышу волшебную флейту и знаю, кого призывает она. Уж не эта ли странная влажная даль, не она ли одна, не затем ли От занятий моих отрывала меня, вырывала меня из объятий? Чтобы плыть во всю прыть, во всю мочь, на всю ночь, открывая все новые земли, А когда исчерпаются силы мои, отчего бы и жизнь не отнять ей? Нет спасенья. Я знаю, мой час уже близок, и слабое сердце готово к нему. Не имеет предела, не знает границ эта страстная властная лира, Сопрягая неистовый голос низин с перезвоном заоблачной тверди. Словно тайные, темные тропы земли, растворяясь в гармонии мира, Создают эту боль, эту скорбь, этот сон, но не смерть, а движение к смерти. Сквозь пространство я вижу магический отблеск и чьи-то одежды у самой воды. Разверзается небо, потоки шумят, пламенеет туманная Лета. Возникает над Летою дым бытия - до чего ж он и горек и лаком. О, помилуй несчастное сердце мое, не кончайся, волшебная флейта! Разомкни этот круг, разорви эту цепь - я еще своего не доплакал. Дай мне руку. Я все свои ветхие струны и древние книги оставлю тебе. --------------------- Века плывут, подобно китам В своей среде молчаливой. Их долгий путь уныл, как и мой, Но мой имеет предел. Волна идет за мной по пятам, Смеясь и прядая гривой. Ей дух недобрый, бес водяной Смутить меня повелел. Мне страх не ведом, но такова Волны холодная злоба. Томит и давит мыслью одной, Чертя узор по челу. Избегнет ли моя голова Ее загробного зова? И если да - какою ценой, А если нет - почему? Устанет ждать невеста меня, Но траура не наденет. Сосед-богач повадится к ней, Она не будет горда. И к марту их помолвит родня, А после пасхи поженят. И тем черней над жизнью моей Волна сомкнется тогда. О гордый дух, изыди из мглы, Явись как есть предо мною. Хочу, пока не скрылась луна, Узнать, каков ты на вид. Взгляну и стану горстью золы, Иль вовсе глаз не открою, Понравлюсь ли тебе, Сатана, Иль Бог меня сохранит. --------------------- Здравствуйте, полковник, вы точны, как бес. Вижу, мало спали, и черны как лес. Что ж, располагайтесь, без чинов - прошу вас, Запросто отстегивайте ваш протез. Трубка вас согреет, и вино взбодрит. Полон ваш бокал и золотист на вид. Пробуйте напиток благородный, древний - Это только кажется, что он горчит. Выпейте до дна, и перейдем к делам. Завтра наступление по всем фронтам. Жуткая бесцельная резня и бойня Завтра суждена в числе других и вам. Был вчера на штабе утвержден приказ, Нынче он в деталях доведен до вас. Завтра вы прикажете - и цепь замкнется: Полк пойдет в атаку и падет за час. Тысяча смертей за шестьдесят минут Ради стратегических штабных причуд. Это, согласитесь, не смешно, полковник, Или, по-английски говоря, not good. Следует из сказанного мной одно: Надо из цепочки устранить звено. Именно затем я и позвал вас, сударь, Именно за этим отравил вино. Что предотвратил я, и чего не смог, Чей расчет простителен, и чей жесток, Мы обсудим позже и не здесь, прощайте, Яд уже подействовал - зрачок широк. В путь, мой дорогой, не поминайте злом. Следующий гость уже стучится в дом. Встречу на сегодня я назначил многим, И не собираюсь прекращать прием. --------------------- В поле чистое окно, за окном воля. Дом - не дом, а сказка, и чего тут только нет. Даже добрый дух есть, зовут Коля, Да хоть бы и Дима звали - не о нем сюжет. Сюжет о том, как молодой и непослушный парит Легко над домом кораблик воздушный - не то Инопланетный, не то обман зрения - Не дал объяснения пока никто. И вслед застолья, или в трезвой памяти, В одиночку, или всем народом враз, Бывало, выглянешь, а он, красавец, там летит, И вроде как бы все в порядке, с Новым Годом вас! А он порхает в вышине, как бабочка, И тридцать первого числа, и первого, А траектория его загадочна - Не то парабола, не то гипербола. Краткий год подобен дню, день подстать блику. Спросишь: чем мы жили? И не вымолвить в ответ, Что, мол, пили водку, ели клубнику, А хоть бы и смородину - не о ней сюжет. Сюжет о том, как самой себе в радость, Летела моя молодость - моя младость. Махал Крылом кораблик легко, и был светел, никто И не заметил, как он исчез. А вместе с ним ушел сюжет из повести, И строчки вьются вкось, как традесканция. А пишу я их, к примеру, в поезде, И следующая станция - Франция. А вы мне скажете, что это, мол, лирика, И что кораблик тот в кино все видели. Ну а мне бы на него хоть изредка Поглядеть бы наяву, хоть издали. Покричать бы в то окно, посвистать дико, Вместо гуттен-морген - кукарекать как петух. Холодна ли водка, сладка ль клубника, Все ли добрый дух сильней недобрых двух? Не жду ответа, не ищу возврата - она На то и молодость, что крылата, а чего Не понял в двадцать, вдруг поймешь в сорок, уж тут Никто не зорок, всяк - близорук. И потому-то я сижу теперь в поезде, А незабвенный мотылек - кораблик мой - По параболе несется бог весть где, И конца и края нет параболе той. На частном слове, или так, на отзвуке, На первой буковке от слова честного, Но летит он, кувыркаясь в воздухе, По параболе Лобачевского. Всяк был молодой, да не всяк старый. Одного застолие влекло, другого - храм. Кто бренчал монетой, а кто гитарой: Там-тарам тарам-там-тарай Там-тарам тарам-там-тарай Там-тарам тарара-тарай Рай-тарай тарай-тай-тарай Там-там-тарарам тарарам-там --------------------- Как варяг, наблюдающий нравы славян, Я вхожу в перепутье моей стороны, Словно в омут, смущаясь отсутствием дна, И дивясь, отчего до сих пор не тону. Разрушенья встречают меня тут и там, И ненастье ложится на сердце мое. Помрачнев, я исследую местных князей. Столь курьезны, нелепы и странны они, Что какой-нибудь звероподобный тиран Рядом с ними, наверное, был бы красив, Если б нечисть могла обладать красотой. Коли так, то чего ожидать от рабов? Каждый отблеск у них обращается в дым, Словно тайна, поведанная дураку, Или сказка, расказанная невпопад. Бедный сказочник, лучше бы ты онемел. Здесь не долго творенье твое проживет. Этим людям присущ разрушительный зуд - От природы - и с младу, до самых седин, Как доныне они расчленяли и жгли, Так и завтра пойдут расчленять и сжигать. Я смотрю, как уходит из мрака во мрак Девяностый с начала столетия год. Осознаю, что не был он легче ничуть Предыдущих восьмидесяти девяти, И печали умножатся в сердце моем, Хоть не мало печально оно и теперь. Тихо. Передо мной золотая дорога. Блещут По сторонам - справа лазурь, слева пурпур. Сзади Кто-то глядит мне вослед, не отрываясь. Боже, Не осуди меня строже, чем должно. --------------------- Вместо того, чтоб жить в глуши, Дыры латать, считать гроши, Можно, пожалуй, шутки ради, Что-нибудь сделать от души. Во изумленье стад земных, Пастырей их и всех иных, Скажем, начать с высот астральных - Благо, рукой подать до них. Сев на каком-нибудь плато, Небо измерить от и до, И заключить, что звездочеты Врали веками черт-те что! Или в пробирке, как в саду, Вырастить новую еду, И применять взамен обычной, Или с обычной наряду. Также не вредно ясным днем, Междуусобный слыша гром, В планы враждующих проникнуть Телепатическим путем. А уж разведав, что к чему, Кровопролитную чуму Предотвратить, и с гордым видом За шпионаж пойти в тюрьму. Или уж впрямь, назло властям По городам и областям Тронуться маршем, раздавая Каждому по потребностям. Вот тебе, бабка - Юрьев день. Вот тебе, шапка - твой бекрень. Вот тебе, друг степей и джунглей - Твой бюллетень, бельмень, женьшень. Плохо лишь то, что друг степей Счастье свое сочтет скорей Делом каких-то сил надмирных, Нежели доблести моей. И наоборот, коль где какой Неурожай, разбой, застой - Всякий решит, что будь он проклят, Если не я тому виной. Вот, например, не так давно Шторм небывалый, как в кино, Снес, понимаешь, Нидерланды - Прямо вот напрочь смыл на дно! И натурально - все вокруг, Сразу, едва прошел испуг, Хором сочли каприз Нептуна Делом моих несчастных рук. Я же про этот шторм и шквал Ведать - не ведал, знать - не знал, Я в это время по Фонтанке В белой рубашечке гулял. В правой руке моей была Провинциалка из села, В левой руке моей фиалка Благоухала и цвела... --------------------- Волнуйся, знахарь, о травах, почве, корнях, золе, Снабжай сигнатурой склянку, словно ларец ключом, Пекись о добротном тигле, об огневом котле, О звонких весах заботься - более ни о чем. Сто тысяч лиц усмехнутся, гневно задрав носы: Мол, стрелок ты не следишь, эпохи пульс потерял. Меж тем, вот палец твой - он на пульсе, а вот часы. Они идут, и довольно быстро - я проверял. Сто тысяч глаз (то есть двести тысяч - берем вдвойне) На зелье твое посмотрят, как на исчадье зла, Но ты доверься ни в коей мере не им, но мне - Я первым приду отведать из твоего котла. Сто тысяч ртов напрягутся, как только я и ты Бальзам разольем по чаркам, даже не дав остыть. "Не пейте, вам станет плохо!" - запричитают рты. А нам и так уже плохо - что же мы будем не пить?! Сто тысяч лбов, убеленных мудростью лет и зим, Скривятся в недоуменьи, как только я намекну, Что даже отдыха ради ты отойдешь не к ним, А к сыну ночи и брату смерти - то есть, ко сну. Кому же спать так сладко, как не тебе - врачу? Дремли, покуда в котле твоем закипает срок. Бурлит лекарство от государства, пей - не хочу! Оно же - средство от людоедства (рубль - пузырек). Я сам бы спал, но состав кипит, аромат плывет, Объяв район, а также примкнувший к нему пустырь. Плывут индийские лавры, гвоздика, шафран и мед, Мускат, жасмин, кордамон, орехи, изюм, имбирь. --------------------- Мы видим, как из стеклянных врат На поле, где самолеты в ряд, Выходит некто, на первый взгляд Весьма невзрачного свойства. И пользуясь темнотой, тайком Шагает по полосе, причем Несет в руке чемодан, а в нем Взрывательное устройство. До старта десять минут, и он Идет, бесшумно топча бетон. Он к трапу близится - возбужден, Но бдителен до предела. Он лезет, крадучись, в самолет, И бомбу в брюхо ему кладет, И прочь неслышно бежит как кот, А дальше - не наше дело. Мы видим то, что уйдет от глаз Людей, чего не узрит подчас Контроль, имея высокий класс И чуткие мониторы. Зажегся запад, или померк, Среда на свете, или четверг - Не дремлем мы, особые сверх- Секретные спецприборы. Нам виден всякий дефект, распад, Диверсия, или другой разлад, Но мы не из тех, кто бьет в набат И мечется оголтело. На наших глазах, не входя в контакт Ни с кем, субъект совершает акт. И мы констатируем этот факт, А дальше - не наше дело. Мы видим, как самолет застыл На старте, как он крыла раскрыл И замер, будто совсем без сил, Хоть выглядит исполином. Слуга моторов, а не речей, Он верен воле, не важно, чьей, Поскольку ведает связь вещей, Доступную лишь машинам. И вот, почувствовав эту связь, Он дрогнул и подался, кренясь, И вся натура его взвилась И радостно загудела. Взлетает он, серебрист и наг, И бомба в нем говорит "тик-так". Момент - и все покрывает мрак, А дальше - не наше дело. ----------------------- Это я писал по памяти все, так что за абсолютную точность не ручаюсь. |
| ни одно не смог дочитать до конца... |
| step, бывает.
Привел бы пример ХОРОШЕГО (на твой вкус) стихотворения. Я вот очень еще Егорушку Летова люблю и уважаю - за слово звонкое, за голос страстный. А поутру они неизбежно проснулись - Не простудились, не замарались. Называли вещи своими именами, Сеяли доброе, разумное, вечное. Все посеяли, все назвали - Кушать подано, честь по чести. На первое были плоды просвещения, На второе - кровавые мальчики. Яма - как признак движения к солнцу. Кашу слезами не испортишь, нет. Прочитаешь - ну бред сивой кобылы, натурально! А послушаешь - мороз по коже. И понятно все сразу. |
| moishe
Летов мне тоже нравится. _________________ Скажи мне чей Крым, и я скажу кто ты. |
Lady
Запомнил кнопки...
Пол:
Зарегистрирован: 11.01.2005
Сообщения: 252
Откуда: Шадринск
Статус: Offline
Запомнил кнопки...
Пол:
Зарегистрирован: 11.01.2005
Сообщения: 252
Откуда: Шадринск
Статус: Offline
| а вот я попробывала, на свой лад исполнить его песню. Даже не знаю, стоит ли это делать еще. Конечно, спеть то нет труда, а вот передать смысл и эмоции - это большая проблема. _________________ да чего все банально... |
Страница 1 из 1
| |
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах Вы не можете вкладывать файлы Вы можете скачивать файлы |