Однажды Неизвестный Т. отправился в путешествие. Для начала он взял две маленькие дощечки и кусочек наждачной бумаги, затем принялся их полировать. За этим занятием он провел целый день, и солнце светила сквозь листву, пели птицы. День сменила ночь, ясная и звёздная, и в ночи стрекотали цикады, а Неизвестный Т. всё работал и работал. Он полировал дощечки тряпочкой, а потом медленно, с наслаждением, сдувал с них деревянную пыль, а затем прижимал к лицу и долго тёрся о них щекой, тихо мурлыкая, и что-то совсем беззвучно напевая себе под нос. Эти странные звуки неслись над лесом и звери, заслышав их, останавливались в странном тёплом оцепенении, дыша еле слышно и жадно ловя каждую ноту этой странной мелодии.
Неизвестный Т. нарвал травы и принялся вить верёвки. Три дня и три ночи он кропотливо трудился над ними, вплетая средь жёстких стеблей первые ромашки. Цветы он срезал старым, начищенным до блеска серебряным серпом, который был испещрен странными и загадочными письменами. Что они значили, не знал даже сам Неизвестный Т., хотя это он сам когда-то, много тысяч ночей назад, начертал их на лезвии кисточкой своего невидимого хвоста. Просто они ему нравились.
Неизвестный Т. соединил дощечки и соединил верёвки. Он взял то, что получилось, в свои мягкие лапы и потёр подошвы друг о друга. Дерево зазвенело. Работа была сделана. Положив сандалии под голову, Неизвестный Т. заснул.
Он спал всего несколько мгновений, но они были длинны, словно годы. Мимо проносились столетия и кометы, расстояния и медведи, удивлённый лесник и солнце. Неизвестный Т. спал. И храп его был подобен грому.
Он открыл глаза, потянулся, моргнул, почесал бок. Потом плюнул в траву, смешно чихнул – и улыбнулся. Меж деревьев побежала, заструилась тропинка. Она манила и звала, и зов её был сладок, а соблазн пройти по ней – непреодолим. И сандалии пошли по ней. А Неизвестный Т. – остался.
(с) Пупырчатый
_________________
Скажи мне чей Крым, и я скажу кто ты. |
